Галич. Памяти Пастернака
Предыдущий повтор
Хорошее стихотворение (песней я его, как и почти все другие стихи Александра Галича, которые он исполнял под гитару, я назвать не могу). Да, оно прямолинейное, лобовое, без полутонов, но иногда так и нужно - не темнить, не нагонять тумана, а точно и жестко формулировать.
При этом я понимаю, что в 1957 году очень многие советские люди, бесконечно далекие от Союза писателей и всякой литературы, были искренне возмущены тем фактом, что некий их соотечественник, о котором они ранее даже не слыхали, позволил опубликовать свое произведение на страшном Западе, который тогда воспринимался как "ад и Мордор".
В то же время я не понимаю, почему "Доктора Живаго" нельзя было опубликовать в СССР. Нет там ничего "антисоветского", да и мало кто смог бы прочитать, уж точно во много раз меньше народу, чем прочитали роман после скандала.
Но хватит рассуждений. Немного послушаем
Автор
Лада Негруль. Очень красивая
"... правление Литературного Фонда СССР извещает
о смерти писателя, члена Литфонда, Бориса
Леонидовича Пастернака, последовавшей
30 мая сего года, на 71-ом году жизни, после
тяжелой и продолжительной болезни, и выражает
соболезнование семье покойного".
(Единственное, появившееся в газетах, вернее, в одной - "Литературной газете", - сообщение о смерти Б.Л.Пастернака)
Разобрали венки на веники,
На полчасика погрустнели...
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!
И терзали Шопена лабухи,
И торжественно шло прощанье...
Он не мылил петли в Елабуге
И с ума не сходил в Сучане!
Даже киевские письмэнники
На поминки его поспели.
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!..
И не то чтобы с чем-то за сорок —
Ровно семьдесят, возраст смертный.
И не просто какой-то пасынок —
Член Литфонда, усопший сметный!
Ах, осыпались лапы елочьи,
Отзвенели его метели...
До чего ж мы гордимся, сволочи,
Что он умер в своей постели!
"Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела..."
Нет, никакая не свеча —
Горела люстра!
Очки на морде палача
Сверкали шустро!
А зал зевал, а зал скучал —
Мели, Емеля!
Ведь не в тюрьму и не в Сучан,
Не к высшей мере!
И не к терновому венцу
Колесованьем,
А как поленом по лицу —
Голосованьем!
И кто-то, спьяну, вопрошал:
— За что? Кого там?
И кто-то жрал, и кто-то ржал
Над анекдотом...
Мы не забудем этот смех
И эту скуку!
Мы — поименно! — вспомним всех,
Кто поднял руку!..
"Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку..."
Вот и смолкли клевета и споры,
Словно взят у вечности отгул...
А над гробом встали мародёры
И несут почётный ка-ра-ул!
Переделкино,
4 декабря 1966
Отсюда
Легкая музыка
Мгновения классики
Хорошее стихотворение (песней я его, как и почти все другие стихи Александра Галича, которые он исполнял под гитару, я назвать не могу). Да, оно прямолинейное, лобовое, без полутонов, но иногда так и нужно - не темнить, не нагонять тумана, а точно и жестко формулировать.
При этом я понимаю, что в 1957 году очень многие советские люди, бесконечно далекие от Союза писателей и всякой литературы, были искренне возмущены тем фактом, что некий их соотечественник, о котором они ранее даже не слыхали, позволил опубликовать свое произведение на страшном Западе, который тогда воспринимался как "ад и Мордор".
В то же время я не понимаю, почему "Доктора Живаго" нельзя было опубликовать в СССР. Нет там ничего "антисоветского", да и мало кто смог бы прочитать, уж точно во много раз меньше народу, чем прочитали роман после скандала.
Но хватит рассуждений. Немного послушаем
Автор
Лада Негруль. Очень красивая
"... правление Литературного Фонда СССР извещает
о смерти писателя, члена Литфонда, Бориса
Леонидовича Пастернака, последовавшей
30 мая сего года, на 71-ом году жизни, после
тяжелой и продолжительной болезни, и выражает
соболезнование семье покойного".
(Единственное, появившееся в газетах, вернее, в одной - "Литературной газете", - сообщение о смерти Б.Л.Пастернака)
Разобрали венки на веники,
На полчасика погрустнели...
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!
И терзали Шопена лабухи,
И торжественно шло прощанье...
Он не мылил петли в Елабуге
И с ума не сходил в Сучане!
Даже киевские письмэнники
На поминки его поспели.
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!..
И не то чтобы с чем-то за сорок —
Ровно семьдесят, возраст смертный.
И не просто какой-то пасынок —
Член Литфонда, усопший сметный!
Ах, осыпались лапы елочьи,
Отзвенели его метели...
До чего ж мы гордимся, сволочи,
Что он умер в своей постели!
"Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела..."
Нет, никакая не свеча —
Горела люстра!
Очки на морде палача
Сверкали шустро!
А зал зевал, а зал скучал —
Мели, Емеля!
Ведь не в тюрьму и не в Сучан,
Не к высшей мере!
И не к терновому венцу
Колесованьем,
А как поленом по лицу —
Голосованьем!
И кто-то, спьяну, вопрошал:
— За что? Кого там?
И кто-то жрал, и кто-то ржал
Над анекдотом...
Мы не забудем этот смех
И эту скуку!
Мы — поименно! — вспомним всех,
Кто поднял руку!..
"Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку..."
Вот и смолкли клевета и споры,
Словно взят у вечности отгул...
А над гробом встали мародёры
И несут почётный ка-ра-ул!
Переделкино,
4 декабря 1966
Отсюда
Легкая музыка
Мгновения классики