Борис Смолкин о родных Анастасии Заворотнюк: «Они правильно поступили, что закрылись»
Pinned onto Новости
Выход на экраны ситкома «Моя прекрасная няня» сделал Анастасию Заворотнюк звездой всероссийского масштаба. Ее коллега по съемочному цеху Борис Смолкин прокомментировал болезнь артистки.
Исполнивший роль дворецкого Константина актер считает, семья Анастасии поступила правильно, скрыв страдания звезды от чужих глаз. 76-летний Смолкин уверен, не стоит выносить подобные темы в публичное пространство.
«В какой-то момент это бремя публичности заканчивается. Перед лицом Бога и болезней все это улетучивается. Дальше люди ведут себя так, как считают нужным. На мой взгляд, они правильно поступили, что закрылись», — сказал он в передаче «Новые русские сенсации» на НТВ.
Оказалось, судьба неоднократно посылала Заворотнюк знаки, говорящие о том, что нужно поберечь себя: отец и брат умерли от рака. Это не заставило трудолюбивую актрису задуматься о собственном здоровье.
Смолкин утверждает, Анастасия выкладывалась на съемочной площадке до последней капли. Несколько раз ей становилось дурно — так сильно она уставала. В отличие от других артистов, снявшихся в ленте, у нее даже не было времени на передышку.
«Она же в каждом кадре занята, в каждой сцене. У нас был перерыв, мы могли ноги вытянуть в гримерке, сесть или полежать, а у нее перерывов не было. Я помню, она раза два от усталости падала в обморок. Это было. Очень трудный путь она прошла», — говорит Борис Григорьевич.
Напомним, о страшном диагнозе Анастасии Заворотнюк стало известно в 2019-м, а в этом году ее сердце остановилось навсегда после пяти лет борьбы за жизнь. 1 июня актрису похоронили на Троекуровском кладбище.
Ее супруг Петр Чернышев делал все возможное, чтобы продлить жизнь любимой — звезды даже согласились на экспериментальное лечение. Ученые разработали вакцину на основе раковых клеток Анастасии. Это позволило продлить жизнь актрисы.
Впрочем, профессор, доктор биологических наук Петр Чумаков, помогавший звездной семье, признается, шансов на выздоровление не было. «Не думаю, что вообще современная медицина была способна ее вылечить. Но можно было продлить… Что собственно и произошло, поэтому она прожила пять лет. Это почти уникальный случай, когда человек так долго живет с таким заболеванием», — говорил он.