Композитор Владимир Матецкий: У публики в России восприятие музыки глубже, чем на Западе

Композитор Владимир Матецкий рассказал ФАН, почему сегодня нет такой песни, которая была бы хитом для всех поколений.

Российский композитор, член авторского Совета Российского авторского общества Владимир Матецкий в пятницу отмечает день рождения, ему исполняется 69 лет. В эксклюзивном интервью ФАН автор известных музыкальных хитов, которые исполняли София Ротару, Яак Йоала и «Веселые ребята» рассказал, почему сегодня нет такой песни, которая была бы хитом для всех поколений, а также о том, какое место песенный жанр займет в будущем.

«Казавшееся незыблемым исчезает»

— «Лаванду» узнают с трех нот миллионы слушателей. Вы — один из самых популярных отечественных композиторов-песенников 20-го века, ощущаете ли вы себя актуальным и востребованным сегодня?

— Со времени премьеры песни «Лаванда» в 1985 году, конечно, все очень сильно изменилось — и в жизни, и в мире, и в музыке. Но я по-прежнему занимаюсь сочинением песен — значит, востребованный! И это большое счастье. Все, что касается оценок востребованности — по принципу «больше-меньше» или «сильно-слабо» — это бесконечный разговор, в который авторам, как мне кажется, не стоит включаться. Слушатели решают сами, какие им песни ближе, какие песни для них важны, а какие они забывают. Многое, что казалось незыблемым, потихонечку бледнеет и исчезает. И это касается не только музыки.

— Каким вам видится будущее русской национальной песни в формате концерта, парада, застолья? Что останется от народной традиции пения и песни, которую подхватило ваше поколение?

— То, что мы понимаем под отечественной песней, будь то советская, будь то русская песня — это в первую очередь мелодика и родной язык. Эти основы остаются. Но форма песни и ее восприятие меняется. Сегодняшняя молодежь не очень рвется к застольному пению, но — парадокс — караоке существует. Мне кажется, что песне, как и многим другим вещам в жизни, свойственна цикличность. Новым поколениям нужны новые песни, поэтому они отторгают звучание и манеру исполнения предшественников. А заодно и «форму потребления» музыки. Но жизнь циклична, ее колесо постоянно вращается. Так что есть ощущение, что в определенный момент оно вернется в исходную позицию — а это значит, что песня станет снова тяготеть к мелодике и тексту, наполненному смыслом. Ведь это, как говорят музыканты, доминанта песенного творчества.

А вот что является русской песней с научной точки зрения — это вопрос сложный. Многие ученые считают, что копать надо гораздо глубже, чем до уровня послереволюционного времени.

— Ваше творчество много лет было связано с Софией Ротару. Есть ли у вас новые совместные работы?

— София Ротару — замечательный человек и певица, но мы живем в разных странах, а сегодня, как вы понимаете, ситуация еще и крайне политизирована. Но пройдет и это — вот только когда? Вчера я разговаривал с ее сыном, Русланом Евдокименко, который сейчас ведет дела мамы. Он великолепный продюсер — именно он помогает ей с подбором репертуара и аранжировками, и он перфекционист в этом деле.

Соня живет в Киеве. Несмотря на все политические перипетии, любовь к Софии Ротару у нас в народе, как мне кажется, не угасла. Человеческая энергетика, исходящая от Софии Михайловны, всегда находила отклик, трогала сердца людей. Наша дружба не прекращается вот уже 36 лет — а это большой срок.

В ближайшее время записывать что-то новое мы не планировали, но песни — это то, что порой появляется абсолютно спонтанно. Так что, если появится, я с удовольствием эту песню запишу в студии — и мы ее представим публике.

— Как относитесь к своей легендарной песне «Лаванда»? Дорога ли она вам?

— Песня была написана как раз 36 лет назад, с нее и началось мое знакомство с Ротару. Я рад, что песня продолжает жить: я ее периодически слышу в самых разных вариантах и интерпретациях. Я отношусь к «Лаванде» более чем хорошо, она у меня вызывает сильные ностальгические чувства. И Ротару, насколько я знаю, к ней тоже относится с большим пиететом, она неизменно является частью ее концертной программы.

Сейчас уместно вспомнить историю первого исполнения «Лаванды». Она впервые прозвучала в «Новогоднем огоньке» в исполнении дуэта Ротару и Яака Йоалы. К сожалению, Йоала ушел из жизни, так что повторить дуэт невозможно.

«Подростки не безнадежны!»

— Слово «попса» стало чуть ли не ругательным. Есть еще и «русская попса». Не отстают ли вкусы и вообще уровень потребления музыкальной поп-культуры среднестатистического россиянина от восприятия американца, европейца? Некоторые снобы советуют «дорасти»…

— Я обратил внимание, что слово «попса» любят говорить деятели культуры других жанров. Их мотивация, как правило, очень даже понятна — это простая человеческая зависть. Сами они зачастую являются ничуть не меньшей «голимой попсой». Но оставим их в покое, пусть говорят, что хотят.

Что касается вкусов, то наш слушатель не ниже по уровню, чем западный. Какие-то чувства у него выражены даже в большей степени, чем у «человека той культуры» — например, восприятие текста. Просто музыкальный бэкграунд совсем разный. Вообще-то, это очень тонкая тема, которую в двух словах не раскроешь.

Но что интересно: сегодня наблюдается некая конвергенция — и наш подросток с мобильным телефоном в руках сильно сблизился в восприятии музыки с западным подростком. При этом оба они отличаются от своих сверстников, живших, скажем, 30-40 лет назад.

Молодежь не такая, как родители и деды — это очевидно. Часто слышу сетования по этому поводу людей моего поколения, да и тех, кто гораздо моложе меня — мол, молодежь слушает всякую чушь, слов понять нельзя, тексты жуткие, музыки нет вообще. Конечно, в этом есть доля правды, но я стараюсь относиться к этому философски: для начала вспомните, что происходило с вами, когда вы были молодыми!

Надо понимать, что у сегодняшней молодежи совсем другой «контекст жизни». Их мир гораздо более пестрый и быстрый, он перенасыщен информацией. Но базовые вещи в человеке, думаю, остаются теми же – так что подростки не безнадежны (смеется).

При этом предсказать, как будет восприниматься музыка новыми поколениями, на какой она будет стоять «полке» восприятия, довольно трудно. Мне, кстати говоря, очень нравится литература, в которой есть исследования и прогнозы на ближайшее и далекое будущее. Всегда читаю публикации — и по-русски, и по-английски — на эту тему. Так вот, в одной из недавно вышедших в Америке книг высказано соображение, что четыре базовые вещи в человеческой жизни — рождение, смерть, еда и секс — претерпят в ближайшее время кардинальные изменения. Не знаю, доживем ли мы до этих времен…

Говоря о роли музыки сегодня, не надо забывать, что в распоряжении подростков огромное количество альтернатив — чего стоят одни только компьютерные игры. Поэтому ожидать от них такого же интереса к музыке, который был во времена The Beatles, уж точно не стоит.

— Есть ли молодые исполнители, которые вам нравятся и с которыми вы бы с удовольствием сейчас работали?

— Талантливые люди рождаются всегда, и, конечно же, я отмечаю для себя какие-то фамилии и названия групп. И я работаю с молодыми — и делаю это с большим удовольствием.

Немного о другом. Обратите внимание: сегодняшние песни большими — всенародными — хитами не становятся. Происходит это не от того, что исполнители недостаточно талантливы: просто мир вокруг стал другим. По этому поводу высказывались практически все большие западные звезды, в том числе и Боб Дилан. Его знаменитая фраза звучит так: «Миру больше не нужны новые песни». При этом сам он постоянно выпускает альбомы — жизнь-то продолжается.

Буквально на днях был опубликован трейлер документального музыкального сериала «1971». В нем кого только нет: от Джона Леннона до Джони Митчелл. И все они говорят, что музыка тогда, в 1971-ом, являлась составной частью общества. Она не иллюстрировала то, что происходило, она являлась частью жизни. Сегодня такого не наблюдается — ни на Западе, ни у нас.

«Времена всенародных хитов прошли»

— Какое место сегодня занимает песенный жанр? Вам тесно в его рамках?

— Я постоянно занимаюсь музыкой — это, в основном, песни и музыка к кинофильмам. В данный момент пишу музыку для сериала. У меня была идея насчет мюзикла, я даже начал делать эскизы, но потом все как-то затихло, остановилось. Дело в том, что такие проекты надо «тащить», занимаясь большим количеством организационных вопросов — и это помимо музыки. Я понял, что мне это тяжеловато. С песнями все проще, хотя тонкостей хватает.

Конечно, хочется, чтобы песня «пошла в народ», но, как мы уже говорили, сегодня это практически несуществующее явление. Если я вам задам вопрос о популярной сегодня песне, которую знают все, то вы вряд ли на него ответите — и, на самом деле, таких песен больше нет. Времена больших кроссовер-хитов, песен, апеллирующих ко всем поколениям слушателей, прошли. Сегодня, конечно, есть заметные песни, но они популярны у какого-то определенного слоя слушателей, при этом абсолютно не известны любителям других стилей и жанров. Да и живут они 15 минут.

Причина? Просто произошла серьезная онлайн-революция — изменились способы распространения и восприятия музыки. Старые стереотипы рушатся. Молодому человеку сегодня предоставлен огромный спектр развлечений, и музыка приоритетом в этом списке не является. Выход пластинки даже любимого артиста сегодня — это не событие.

— То есть музыкальная индустрия с системой звезд, мега-тиражами и гонорарами, с живыми концертами для многотысячную аудиторией перестанет существовать?

— Предсказать, какой станет новая конфигурация шоу-бизнеса, пока не берется никто — ведь тут еще и пандемия наслоилась, изменив правила игры.

Сегодня у нас другие звезды: Ольга Бузова популярна, потому что она популярна — какая она певица или телеведущая, не имеет значения. Это совсем другой тип «звездности», другой тип взаимоотношений с публикой — ее 20 миллионов подписчиков в Instagram и есть ответ. Поэтому сравнение старых и новых «героев» — дело очень сомнительное.

Не так давно в неловкой ситуации оказалась певица Лариса Долина, когда она в программе Максима Галкина «Музыкалити» стала убеждать молодую блогершу по имени Валя Карнавал, что ей сначала надо научиться петь, а уже потом записывать песни. Лариса не поняла, что девочка и не собирается учиться пению, она уже научилась «делать хайп». И это сегодня гораздо важнее для успеха. И то, что тинейджер Валя Карнавал не знает песен Долиной — в этом нет ничего особенного. А хорошо это или плохо — это уже другая тема.

— Профессия «композитор» останется?

— Пока остается.

«Пойду в тяжелый рок!»

— Скажите, что вас радует сегодня, что дает силы?

— Чем больше лет, тем больше радости, если все в порядке со здоровьем! Причем не только с моим, но и моих близких. Обратил внимание: прихожу в гости к кому-то на день рождения — и все больше вижу среди гостей врачей. Понятная тенденция (смеется)!

Что касается моих интересов, то их всегда было много: это и книги, и изобразительное искусство, и гитары, и марки, и много еще что. Сам немного рисую — это графика, живопись.

— Удалось ли вам, как творческой личности, реализоваться на родине, в России? В конце 1980-х годов вы были координатором «саммита» американских и советских композиторов. Наверняка предложения о совместной работе поступали? Стоял ли когда-нибудь вопрос выбора места жительства?

— Я безо всякого пафоса могу сказать, что абсолютно никогда не мыслил себя живущим постоянно заграницей. Всегда понимал, что я привязан к языку, к людям, к Москве. Иностранцы мне были интересны — и с точки зрения творческой, и с точки зрения другого подхода к жизни. Но серьезных мыслей об отъезде у меня никогда не было.

— Рок-н-ролл жив? Что происходит с этим жанром, с которого вы начинали?

— Каждый воспринимает слово «рок-н-ролл» по-разному. По-моему, жив, хотя и не такой резвый, как раньше. Да, есть много повторов, многое уже сказано за эти годы, но ведь рождаются же ребята с музыкальным талантом, которые хотят громко играть на гитарах! Им сегодня не просто — те, кто принял серьезное решение идти в музыку, очень рискуют. В утешение им скажу, что и остальные виды человеческой деятельности в ближайшее время будут трудными и конкурентными — это как раз из тех самых книжек с прогнозами на будущее.

— Каким будет празднование вашего дня рождения?

— По-домашнему, в кругу семьи. Я не устраиваю чего-то большого. Это связанно и с пандемической историей, и с отсутствием желания «разгуливаться по буфету». Отметим в кругу семьи — тем более врачи есть и внутрисемейные (смеется).

— Чем занимаются ваши дети?

— У меня двое детей: дочка Маша замужем, сейчас не работает, занимается ребенком. Ему два годика и три месяца, очень симпатичный парень. Сын Леня учится в институте, ему 20 лет. Кстати говоря, играет на фортепиано и гитаре.

— Пойдет, как вы, в самом начале карьеры, в рок-музыку?

— Посмотрим. Но сейчас точно не начало 70-х, шансов на успех не так много. Скорее я пойду на сцену, причем в тяжелый рок (смеется)!