Жизнеутверждающая меланхолия: 85 лет со дня рождения Джо Дассена
Песни этого исполнителя не приедаются, а для восприятия его творчества не обязательно знать французский. Пятого ноября одному из самых любимых на постсоветском пространстве западных эстрадных артистов исполнилось бы 85.
У французского певца американского происхождения (Джозеф Айра Дассен родился в Бруклине, штат Нью-Йорк) довольно парадоксальная судьба. Вернее будет сказать, что эта самая судьба распорядилась с музыкантом очень несправедливо, отведя ему в пантеоне великих мастеров эстрады довольно скромное место. Например, в самой известной французской энциклопедии «Ларусс» (своего рода аналог нашей «БСЭ»), равно как и в других аналогичных словарях, упоминание о Джо Дассене отсутствует. Это недоразумение представляется еще более вопиющим, учитывая заметный след и обширный репертуар, оставленные Дассеном в истории популярной культуры.
Если подавляющему большинству наших соотечественников имя этого человека прекрасно известно, то среднестатистический француз (прежде всего молодого поколения) на наводящий вопрос, с большой долей вероятности, недоуменно пожмет плечами. Не потому даже, что слабо знаком с творчеством Джо, а просто по той причине, что вообще плохо представляет себе, кто это такой.
У известного французского поэта Клода Лемеля, близкого друга музыканта, написавшего слова ко многим знаменитым песням из его репертуара (среди которых Et si tu n'existais pas, Salut, Le Jardin du Luxembourg, A toi, Salut les amoureux, La fleur aux dents, Et l'amour s'en va, Ca va pas changer le monde и многие другие), есть свое мнение относительно подобного упущения.
В своих воспоминаниях о Дассене Puisque tu veux tout savoir («Раз уж ты хочешь все знать») Лемель, в частности, отмечает: «Джо не обладал хваткой, необходимой в мире шоу-бизнеса, не любил рекламной шумихи. Он терпеть не мог все, что хоть отдаленно напоминало идолопоклонство. Он придавал большее значение своей профессии популярного певца, чем собственной персоне, много раз говорил: «Когда я умру, вышвырните мои кости в мусорный бак»... Вокруг Джо не было никакого ажиотажа. Он мог спокойно выйти из шикарных отелей, не вызывая (у окружающих. — «Культура») ни малейшей истерии, ни малейшего возбуждения, ни малейшего волнения. Нормальный человек, каким он всегда хотел оставаться. Спокойно садился в свой автомобиль и отправлялся заниматься своим ремеслом «развлекателя публики», как он любил себя называть»...
Просто «развлекатель публики» — это много или мало? На данный вопрос каждый ответит себе сам, неоспоримо лишь одно — развлекать можно по-разному. Джо делал это ненавязчиво, неброско, а, проще говоря, — спокойно. Именно спокойствие — одно из ценнейших, пусть и не столь заметных, на первый взгляд, качеств, свойственных всей артистической манере этого щуплого, кучерявого, с едва заметным косоглазием, певца...
Здесь уместно сделать небольшое лирическое отступление. Знаете, почему во Франции практически нет тяжелого рока — в классическом, общепринятом понимании этого термина? Причина не только в том, что в отношениях между англоговорящими (как известно, отцами-основателями рок-музыки) и франкоговорящими людьми веками сформировался некий синдром любви-ненависти, изначально подразумевающий подозрительное отношение к тому, что делает «сосед». А то и вовсе его нововведения порой отвергающий. Но и в том, что рок по определению предполагает форсированную, напористую вокальную подачу. К тому же, английский язык располагает определенными фонетическими особенностями, гладко и естественно укладывающимися в эстетику рок-н-ролла. Так уж исторически сложилось.
Французский же таких особенностей лишен. В самом деле, довольно странно, а порой и вовсе нелепо бывает слышать пропеваемые французские слова, исполненные с неистовым надрывом, под брутальное сопровождение «перегруженных» гитар и громогласных барабанов. Поэтому во Франции музыкальные приоритеты несколько иные. Да, эта страна подарила миру несколько зычных артистов, прежде всего, прекрасного пола — Эдит Пиаф, Мирей Матье, Патрисия Каас, — но, в основном, там более в чести спокойные, «ненапряжные» композиции, по обыкновению именуемые шансоном (не путать с тем, что подразумевают под данным термином в современной России).
И именно классические шансонье — Жорж Брассенс, Шарль Трене, Жак Брель, Шарль Азнавур, Серж Генсбур, Энрико Масиас — традиционно находятся во Франции в наибольшем почете. Но Джо Дассен из этого условного ряда несколько выпадает. Его трудно назвать стопроцентным шансонье — он самый что ни на есть классический эстрадный певец. А для непритязательного французского меломана это выглядит несколько «попсово» (именно такое определение применительно к нашему герою автор этих строк слышал из уст носителей французского языка). К тому же, не последнюю роль здесь играет и то обстоятельство, что, возможно, во Франции Дассена так и не научились принимать за «своего»: повторимся, родным языком для Джо всегда был английский. «Американец по национальности, француз в душе», — так он любил говорить о себе.
Но все это не столь важно: в конце концов, со своими вкусовыми пристрастиями жители Франции разберутся сами. Нам же куда ценнее другое: не будучи щедро обласкан лаврами, титулами и паблисити «там» (даже наиболее успешные с коммерческой точки зрения альбомы Джо максимум добирались до середины национального Top 10), в Советском Союзе Дассен был однозначно самым любимым французским певцом.
Две его долгоиграющие пластинки и несколько «миньонов» официально выпускались (и впоследствии неоднократно переиздавались) фирмой «Мелодия»; его концерт (к сожалению, единственный в России) был «изюминкой» открытия гостиницы «Космос» в 1979 году; фрагменты его выступлений демонстрировались на советском телевидении; песни из репертуара певца «Если бы не было тебя», «Привет», «Бабье лето», «Елисейские поля» брались на вооружение отечественными ВИА и перепевались с русским текстом (пусть не всегда повествующем о том, о чем велась речь в оригинале)...
Словом, популярность Джо Дассена была в СССР запредельной. Думается, в поисках ответа на вопрос, почему этот симпатичный артист особенно полюбился именно нашему слушателю, долго ломать голову не придется. Трепетная любовь российских людей к запоминающимся мотивам известна испокон веков: за красивую, внятную, запоминающуюся мелодию отечественный любитель музыки готов простить многое — и не самый обширный вокальный диапазон, и некую «слащавость» подачи, и собственное незнание языка. А у Дассена, успевшего за пятнадцатилетнюю карьеру выпустить 17 студийных альбомов, нет ни одной немелодичной песни. Гениальные, выдающиеся, хорошие, посредственные, проходные — всякие были в карьере артиста, но не было такой, которая не оседала бы в памяти.
И здесь мы возвращаемся к тому, что делало Дассена Дассеном, а именно к его обезоруживающе спокойной, доверительной манере исполнения. Ибо важно не только то, что человек поет, но и то, как он это делает. У Джо был отличный голос и тончайший слух (по воспоминаниям современников, любая фальшь, будь то вокальная или инструментальная, доставляла артисту чуть ли не физическую боль), и он прекрасно знал, как ими пользоваться. В его богатом репертуаре были и такие песни, где он, что называется, «брал ноты», но музыкант всегда отдавал себе отчет, в чем именно состоит его певческое «форте».
Будучи уравновешенным, добродушным и даже меланхоличным человеком, Дассен и песни сочинял и исполнял под стать своему внутреннему «я». Но то была меланхолия особого свойства — лишенная уныния, жизнеутверждающая. Джо полагал главной задачей своей профессии создание таких песен, которые помогали бы жить. «У меня хватило бы мозгов написать политико-экономическую диссертацию по проблемам додекафонии, но вот сочинить популярную песню — тут уж надо попотеть!» — говорил он.
Упоминавшийся выше Клод Лемель вспоминал: «Джо считал миссию и профессию исполнителя популярной песни прекрасной и благородной. Таково было его глубокое убеждение, таково было его философское осмысление профессии, призванной развлекать людей. Именно поэтому он много требовал и от всех своих сотрудников, без различий: от авторов текстов, композиторов, музыкантов до звукооператоров и осветителей. Он много спрашивал с других, чтобы как можно больше получил слушатель, зритель. Вот в этом и заключалась его настоящая проблема: он никогда не чувствовал себя на высоте, никогда не был доволен собой».
Возможно, подобное искреннее саморефлексирование, перфекционизм, граничащий с отчаянным самокопанием, вкупе с проблемами сугубо личного характера (последние месяцы жизни музыканта были омрачены перенесенным инфарктом, а также судебными тяжбами с супругой, с которой разводился, и с которой не мог поделить детей), сыграли свою трагическую роль в том, что жизнь музыканта оборвалась так рано. Шумы в сердце, обнаруженные у Джо еще при рождении, вырвались наружу за два месяца до 42-летия музыканта, в августе 1980-го: певец мгновенно умер от сердечного приступа во время обеда в ресторане «У Мишеля и Элианы», на Таити...
Учитывая тот высочайший КПД, которым отмечен творческий путь Дассена, можно с большой долей уверенности предположить, что новые работы музыканта, как минимум, не разочаровали бы. Тем более, что многие, знавшие певца лично, сходились во мнении, что он ушел как раз в тот момент, когда должен был возродиться к жизни — как личной, так и творческой. Однако, и без сослагательных наклонений и предположений, наследие, оставленное «трубадуром Елисейских полей», рисует нам целостный и исчерпывающий портрет незаурядного мастера.
Фотографии: Amid/ABACA/PHOTO/ТАСС.