Донской Паганини: как жил «скрипач ростовский Моня»
Моня или Соломон Наумович Телесин — коренной ростовчанин. Родился в 1926 году. В 10 лет пошел в музыкальную школу. А потом случилась Великая Отечественная война. И он вместе с семьей перебрался в Баку. Работал тяжело, ему приходилось качать вручную мазут для нужд фронта. В 1944 году Телесина призвали. После окончания войны он вернулся в родной город и восстановился в музыкальном училище. С деньгами в то время было тяжело, поэтому скрипачу пришлось подрабатывать в ресторанах. Ничего плохого или зазорного в этом Соломон Наумович никогда не видел. Сначала — в открывшемся «Театральном». А потом — в «Агате», «Тихом Доне» и многих-многих других. В своих интервью Телесин рассказывал, что встречал на своей работе много удивительных и добрых людей и никогда не жалел, что выбрал именно такую профессиональную карьеру. Работая в ресторане «Скиф» он познакомился с разными известными знаменитостями, которые приходили в это заведение, когда бывали в Ростове-на-Дону на гастролях. Однажды туда приехал отдохнуть и Александр Розенбаум. Слово за слово — и гость вдруг сказал: «Знаешь что, Моня, я о тебе песню напишу». Соломон Наумович сначала не поверил и сказал: «Не надо, бросьте» (как и звучит в песне). А через время его пригласил к себе Розенбаум и сыграл своему герою ту самую песню. Телесин рассказывал, что тогда у него градом шли слезы из глаз. Потом ее стал исполнять и Михаил Шуфутинский, и некоторые другие исполнители. Она стала очень популярной. «Я не понял, зачем меня зовут, думал, Саша пошутил, когда обещал написать обо мне песню. Сейчас, когда говорят, что в разных концах страны слышали и даже за границей, я радуюсь и верю, что не только обо мне это, а обо всех, кто спустился с парадных подмостков туда, где людям то грустно, то весело, где они отдыхают от наших вечных передряг. Публика ведь чувствует все, что душа ощущает», — рассказывал впоследствии Телесин. «Еврейский казак» Моня работал в ресторанах в трудные для страны годы — в 80-е и в начале 90-х. Но, как говорят местные старожилы, его в городе уважали все — от казаков до местных бандитов и цыганских баронов. Есть несколько интересных баек о его гастрольной жизни. Например, был такой случай: он как-то выступал на левом берегу Дона в одном и ресторанов, где собирались как уголовные элементы, так и правоохранители. Они смотрели друг на друга с явной враждебностью и до драки было уже недалеко. Моня почувствовал это и сыграл так, что все открыли рот. У скрипки лопнула струна, но этого никто не заметил. В результате эпической разборки так и не случилось. После этого случая скрипача прозвали ростовским Паганини. В другой раз, когда он выступал перед казачьими атаманами, слушатели так восхитились, что его самого срочно приняли в казаки. После этого Моня говорил Розенбауму: «Саша, у нас, у евреев, теперь два почетных казака: ты и я». Отдавали ему должное и цыгане. Когда его услышал один из местных баронов, то сказал, что только цыгане могут так хорошо играть на скрипке, поэтому заявил, что Соломон Телесин — цыганский еврей. Наступил период, когда многие уезжали на постоянное место жительство за границу. Моню неоднократно звали переехать жить в Израиль и даже присылали официальное приглашение. Он оставался верен своему Ростову. В одном из интервью заявил: «Это мой город, мои улицы, дома, мои друзья и я не могу все это бросить». Умер легендарный скрипач в 1996 году, на 70-м году жизни. Памятник раздора После его смерти общественники неоднократно пытались поставить ему памятник. И в 2020 году его все же торжественно открыли монумент на Пушкинской известному местному скрипачу. На церемонию приезжал сам Александр Розенбаум. Правда, потом случился некоторый конфуз: скульптуру музыканта… убрали, пообещав, впрочем, затем вернуть. Но время шло и она так и не появлялась на своем месте. В администрации Ростова сначала не объясняли причину. Потом сказали, что некто выступил против установки Мони на Пушкинской. Дескать, масштаб личности мелковат, ничего хорошего для города он не сделал. Но под давлением общественного мнения чиновники все же пошли навстречу. И правильно сделали — она стала местной достопримечательностью. Со скульптурой стали фотографироваться как ростовчане, так и гости города. Скромный музыкант действительно стал частичкой его истории и местной гордостью. Так что «скрипач ростовский Моня» по прежнему радует горожан.