Песню не задушишь: как может изменить индустрию принудительное лицензирование
Практику принудительного лицензирования стоит расширить, распространив ее на творческую сферу, уверены представители креативной индустрии. Более того, для сохранения культурного наследия эта мера многим и вовсе видится оптимальной. Дискуссия об изменениях в сфере регулирования авторских прав возникла после заявления зампреда думского комитета по культуре Елены Драпеко, которое в ряде СМИ расценили как призыв к отказу от выплат правообладателям за использование военных песен. Сама же депутат сообщила «Известиям», что была неверно понята и столь радикальное решение вопроса — по крайней мере пока — на повестке не стоит. А вот глава комитета Елена Ямпольская напомнила о существовании президентского указа, подробно разъясняющего механизм работы в подобных случаях. Но, обращают внимание опрошенные нами эксперты, существующий указ имеет смысл дополнить рядом мер. «Известия» изучили проблему — о возможных путях ее решения в нашем материале.
Предмет обсуждения
Проблема лицензирования военных песен, о существовании которой совсем недавно многие даже не подозревали, стала неожиданно острой в 2023 году. Организаторы различных проектов (концертов, телепередач, просветительских мероприятий) стали сообщать, что правообладатели — наследники авторов — либо не отвечают на запросы вовсе, либо запрашивают неадекватные суммы.
— Есть жалобы от тех, кто использует эти песни, что ближе к 9 Мая некоторые наследники хотят максимально монетизировать творения своих отцов и дедов. Цены заламывают бешеные, требуют очень серьезных отчислений и так далее, — рассказала «Известиям» глава комитета по культуре Госдумы Елена Ямпольская.
Еще сильнее волну обсуждений разогнало высказывание зампреда того же комитета Елены Драпеко.
— Эти песни стали народными. И те, которые стали народными, я считаю, должны выйти из-под охраны, — заявила она СМИ.
В беседе с «Известиями» депутат, однако, разъяснила свою позицию, отметив, что не призывает к национализации авторского наследия и не собирается выносить подобные инициативы на обсуждение в Госдуме.
— Я только высказала свое отношение к этой проблеме. Это всё предмет обсуждения. У нас же есть фильмы, переданные в общественное достояние, за которые не отчисляются авторские. Так что прецедент есть, но это очень сложная и тонкая вещь — авторское право, и мы можем кого-то незаслуженно обидеть, — поделилась Елена Драпеко.
Действительно, наследники абсолютно в своем праве, указывает и Елена Ямпольская. Интеллектуальная собственность — такая же собственность, как любая другая. «Никто не может заставить нас с вами продать нашу квартиру дешевле, чем, как мы считаем, она стоит», — указывает депутат. Но поскольку речь идет о том, что народу очень дорого и эти песни должны, безусловно, звучать, то здесь необходимо искать некий компромисс, уверена она.
Указанному верить
Ключ к решению проблемы Ямпольская видит в указе президента № 322, выпущенном еще в мае прошлого года. Он, в частности, предполагает, что, если правообладатель живет за границей или выступает с критикой России и СВО, платежи ему могут поступать не напрямую, а на специальный рублевый счет, открытый должником в России. И в случае обращения этого правообладателя за деньгами правительственная комиссия решит, выплачивать ли их.
— Близкая аналогия — газ за рубли, — поясняет юрист, гендиректор IPCodex Наталья Полианчик. — Если правообладатель находится в недружественных странах, есть даже чисто техническая проблема с осуществлением переводов. Поэтому указ № 322 разъясняет, как действовать в данном случае. Важно, что государство в данном случае констатирует: платить всё равно надо! Несмотря на всё внешнее давление, мы должны оставаться в правовом поле и развивать среду, в том числе для производителей творческого контента.
Главный нюанс в том, что указ № 322 предполагает наличие действующего договора, обращает внимание эксперт. Скажем, если такой договор был заключен до начала СВО с неким фондом, работающим в Европе, и этот фонд не требовал расторжения договора, однако перечислять платежи после введения санкций стало невозможно, тогда можно опираться на указ № 322. А вот если правообладатель потребовал расторжения договора или же отказывается заключать новый — ситуация усложняется.
Одно из возможных решений ситуации — как раз в принудительном лицензировании, по аналогии с патентами.
Идея принудительных лицензий возникла еще в конце XIX века и впервые была законодательно зафиксирована на международном уровне в Парижской конвенции 1883 года, чтобы сделать важные и полезные изобретения, например лекарства или медицинскую технику, более доступными. Это позволяет использовать на определенных территориях запатентованные объекты без разрешения правообладателя. Например, если автор важного патента необоснованно отказывает в предоставлении лицензии, то получить ее можно и без его разрешения, но по решению суда и с выплатой ему вознаграждения.
К Парижской конвенции присоединилось 179 государств, включая Россию, и большинство из них использует принудительное лицензирование на практике.
— Если бы у нас допускалось принудительное лицензирование художественного контента по аналогии с патентами, то в случае разрыва договора можно было бы прийти в суд и убедить его, что это злоупотребление правом. Тогда в соответствии с указом № 322 можно будет по-прежнему перечислять деньги на счет, открытый в России, и с полным правом пользоваться произведением, — рассуждает Наталья Полианчик.
По пути к адекватности
Для музыкальной индустрии это хороший вариант, считает гендиректор лейбла «Первое музыкальное» Мария Опарина.
— У нас большой каталог. Но даже когда нам принадлежат исключительные права на песню, мы не выдаем лицензию, если автор против. Зачем портить отношения с автором? В случае же принудительного лицензирования ответственность с нас снимается: суд постановил выдать лицензию — мы ее выдали. Нам бы это облегчило жизнь, — отметила Мария Опарина.
Сейчас правообладатель может запросить абсолютно любую сумму за свое произведение, объясняет эксперт. И если это существенно больше рыночной стоимости, однако лицензиат соглашается, то посреднику (в данном случае «Первому музыкальному») это выгодно, поскольку он получает определенный процент от сделки. Однако такой ход негативно сказывается на рынке в целом. Куда лучше — чтобы цены были адекватные, но самих сделок — больше. По мнению Марии Опариной, введение системы принудительного лицензирования как раз будет способствовать росту количества сделок, поскольку появятся более прозрачные правила игры.
В вопросе выдачи принудительных лицензий не стоит недооценивать роль суда, отметил управляющий партнер Zvonko Group Дмитрий Коннов.
— Если принудительная лицензия будет выдаваться через суд, то можно будет снять оба риска: как злоупотребления правом со стороны недобросовестного правообладателя, так и нарушения исключительного права со стороны пользователя, не желающего платить адекватную цену за использование произведения, — считает он.
Именно суд должен решить, насколько обоснован запрет на использование, в какой мере он отвечает деловым обычаям, подчеркнул эксперт.