Неклассический дебют: юбилей первой пластинки Pink Floyd
Гномы, волшебники, пугала, космические тайны... Пятьдесят пять лет назад, в начале августа 1967 года свет увидел дебютный альбом одной из влиятельнейших рок-групп современности — Pink Floyd.
Год 1967 в истории западной популярной музыки стоит особняком — в нем, как мало в каком другом, вышло несметное количество дисков, которым впоследствии было суждено стать подлинной классикой рока. Достаточно вспомнить Disraeli Gears супергруппы Cream (в этом трио, напомним, играли гитарист Эрик Клэптон и ныне, увы, покойные басист Джек Брюс и барабанщик Джинджер Бейкер), Sell Out квартета The Who, Days Of Future Passed британцев Moody Blues, Forever Changes американской Love...
Двумя отличными пластинками — Between The Buttons и Their Satanic Majesties Request — разродились The Rolling Stones, а битлы выпустили свой самый знаменитый альбом Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band. В этом же году, записав впечатляющие дебютники, свой путь в большую музыку начали Джими Хендрикс и The Doors, Velvet Underground и Procol Harum, The Bee Gees и Vanilla Fudge. Словом, меломанам тогда скучать не приходилось.
Но даже на этом блистательном фоне пластинка The Piper At The Gates Of Dawn лондонского вокально-инструментального ансамбля Pink Floyd заметно выделялась. Она была непохожа ни на что, записанное в мире на пленку до того, и — что куда ценнее — ни на что, выходившее в свет после: вплоть до сегодняшнего дня аналогов этому произведению нет.
Почти весь материал диска был сочинен человеком по имени Сид Барретт, являвшимся на тот момент безоговорочным лидером группы. В известной степени альбомом Pink Floyd эта пластинка является только номинально — ее вполне можно считать сольником Сида, этого «сумасшедшего бриллианта» (впоследствии самую свою величественную композицию Shine On You Crazy Diamond с альбома 1975 года Wish You Were Here флойдовцы посвятили именно ему).
Ни у одной другой группы первый выпущенный альбом настолько разительно не отличается от всего последующего творчества, насколько The Piper At The Gates Of Dawn отстоит от того, чем группа Pink Floyd занималась в дальнейшем. Сид, он же, собственно говоря, и есть «волынщик» собственной персоной (Piper в переводе с английского — волынщик, флейтист, дудочник) и в самом деле был человеком не от мира сего: чудаковатым, замкнутым, жившим в каком-то своем иллюзорном мире, являвшим постоянные перепады настроения и склонным к параноидальной депрессии, которая в конечном счете, вкупе со злоупотреблением психотропными препаратами, свела его с ума в прямом смысле — Барретт страдал от шизофрении, от которой, вплоть до своей смерти в июле 2006 года, так и не избавился.
Но тогда, в 1967-м, именно эта самая странность и «нездешнесть», не принявшая еще необратимого характера, помогла Роджеру Киту Барретту (таково было его настоящее имя) и его группе сотворить маленькое рок-н-ролльное чудо. На первый взгляд, это песни как песни — милые, непритязательные, мелодичные и, в массе своей, короткие (последнее обстоятельство, кстати, применительно к последующей истории Floyd, немаловажно, учитывая, что в дальнейшем группа прославилась, как известно, своими развернутыми, многочастными, порой заметно превышающими десятиминутный хронометраж, музыкальными полотнами). Однако в каждой из композиций с дебютного диска PF есть что-то «не то». Не в смысле «мимо», а в смысле — очаровательное «не то».
The Piper At The Gates Of Dawn — это своего рода «Алиса в стране чудес» рок-музыки. Но если Льюис Кэрролл сочинял свою восхитительную белиберду вполне осознанно, то Барретт, похоже, именно в таком причудливом свете и воспринимал сей мир. Чудесные песенные мини-сказки, записанные на флойдовском дебютнике, рисуют особый, красочный мир, в котором, несмотря на запредельную аллегоричность лирики и местами нелогичность гармонических последовательностей, чувствуешь себя вполне уютно и комфортно.
В изрядно пропитанном «кислотой», «травой» и прочей ерундой 1967 году многие упражнялись с песенной формой — как в плане текстов, нашпигованных всякой всячиной, так и в музыкальном отношении, но никому не удалось это сделать настолько естественно и убедительно, как Сиду Барретту. Разумеется, с небольшой помощью друзей, коими на тот момент являлись клавишник Ричард Райт, ударник Ник Мейсон и басист Роджер Уотерс. Последний, как известно, впоследствии примет «переходящее знамя» психоделического рока из вялых рук становившегося все менее адекватным Сида и в дальнейшем будет номинальным лидером и идейным вдохновителем группы. Но это потом. А пока на дворе блаженное «лето любви», время расцвета и разгула самых противоречивых и взаимоисключающих творческих идей и затей...
Нельзя сказать, что первая пластинка Pink Floyd оказалась такой уж «смыслообразующей» для последующих поколений музыкантов, хотя в числе своих любимых альбомов ее называют многие именитые исполнители. Это некая «вещь в себе»: когда искренне восхищаешься, но не можешь толком объяснить, чем именно. «Флойд» обрели всемирную славу и подлинный коммерческий успех только через шесть лет после выхода The Piper..., в 1973-м, когда свет увидел их сногсшибательный релиз The Dark Side Of The Moon. Но никогда в их творчестве не было никаких лирико-музыкальных отсылов к удивительному дебютнику 1967-го.
А у них создать нечто подобное и не получилось бы при всем желании. Ибо невозможно научиться видеть мир чужими глазами, таким, каким его видел и описывал Сид Барретт, — сюрреалистичным, мистическим, исполненным калейдоскопических красок, — не видел больше никто. Это очень особенная запись — не великая, не превосходная, не феноменальная, а просто ни на что не похожая, и потому уникальная. В этом и состоит ее прелесть. И даже, не побоимся — применительно к поп-культуре столь высокопарного определения — историческая ценность...
Одни считают Сида гением, стоявшим у истоков психоделик-рока, другие просто инфантильным студентом-недоучкой с «тараканами» в голове. Но как бы то ни было, нельзя не признать, что аналогов таким песням, как Astronomy Domine, Lucifer Sam, The Gnome или Bike в даже до безумия разнообразном и витиеватом мире рока по сей день нет. И поэтому масштаб личности (какой бы она ни была) Барретта еще долгое время витал над группой. Внимательно вслушиваясь в этот в чем-то гениальный, а в чем-то неуклюжий и неказистый альбом, нетрудно понять, почему.