Малькова-Макеева рассказала о табу в профессии, разладе со Стоцкой и моделинге

Анастасию Малькову-Макееву не зря называют «Королевой мюзикла». Актриса дебютировала на сцене с главной ролью в «Дракуле», и после этого в ее карьере появилось множество ярких образов. Она играла любимую героиню Пушкина Татьяну Ларину, Магдалину, Мерседес, а также попала в Книгу рекордов Гиннесса за роль в мюзикле «Мамма Мia!». Малькова-Макеева — одна из немногих артисток, кто поет и играет на сцене, а актерскому мастерству ее обучал сам Марк Захаров. Помимо актерства, Анастасия пишет патриотические песни, выступает с концертами в зоне СВО, посещает военные госпитали и участвует в волонтерском движении. Она убеждена, что артист должен быть полезен стране, а его творчество обращено к народу и пробуждало гордость за малую родину. А еще артистка развивает карьеру на ТВ. На этот раз она вошла в состав команды «Звезды» музыкального шоу «Поймай меня, если сможешь» телеканала «Россия», где в очередной раз проявила лидерские качества. В эксклюзивной беседе с сайтом «Страсти» Малькова-Макеева прокомментировала конфликт с Анастасией Стоцкой, рассказала о табу в профессии и впервые раскрыла подробности брака с Романом Мальковым. Актриса не только ответила критикам их союза и поделилась, как Роман покорял ее сердце, но и объяснила, почему впервые взяла фамилию мужа. Анастасия, Вы вошли в состав команды «Звезды» музыкального шоу «Поймай меня, если сможешь» телеканала «Россия». Подводила ли Вас интуиция на съемках? Сначала я стала опираться, конечно, на разум и свои навыки. Мне это дико помогало. Очень хотелось, чтобы мы, как команда, конечно же, шли вперед. Я вообще такой, честно говоря, отчаянный товарищ. «Главное участие!» — это не про меня. Я за победу, я хочу победу, поэтому очень непросто в этом отношении было со мной работать: я гнула свою линию, причем гнула ее в достаточно яркой, иногда даже настоятельной форме. Но хочу сказать, что и на старуху иногда бывает проруха. В какой-то момент я выдала все секреты, которые надо было держать в тайне или аккуратно проговаривать, чтобы не слышали участники за кулисами, потому что они сменили тактику, и я начала ошибаться. И тут мы поняли, что у нас надежда исключительно на интуицию, потому что нас жестко стали обманывать. То есть вначале я очень хорошо опиралась на то, что настоящие певцы слишком нарочито показывали, что они ничего не умеют, ничего не могут, ничего не знают, и на этом погорели, и я сразу их стала вычислять. То есть логика срабатывала. А потом они стали путать, и я поняла, что, кроме интуиции, ничего мне не поможет. Это было довольно сложно, скажу честно. Расскажите, кто был в Вашей команде лидером? Всегда ли были согласны с мнением коллег? Могу сказать, что отчасти на протяжении некоторых раундов шоу я была лидером в понимании того, кто поет, кто нет, и как все обстоит. Я не всегда была согласна с мнением коллег, но мне было очень сложно им противостоять по причине того, что мои коллеги для меня – авторитеты. С Алексеем Чумаковым мы, скажем так, одного возраста товарищи, и я с большим уважением к нему отношусь как к музыканту. Лариса Долина или Евгений Петросян для меня – кумиры. Особенно Лариса Александровна. Я с ней работала в 2013 году в постановке «Чикаго», где была лицом проекта и играла от 30 до 37 спектаклей в месяц, 20 из которых – с Ларисой Александровной. Поэтому она — моя боевая подруга, я ее безумно люблю, уважаю и чту. И мне, конечно, было обидно видеть, когда даже она ошибалась. Но мне очень не хотелось доказывать: «Лариса Александровна, вы вот здесь ошиблись!». Как-то это было неловко, и в некоторых моментах я предпочитала просто уступить. Но и я тоже, бывало, подводила команду, когда ошибалась. Но там было действительно сложно, и в этом отношении я даже не испытываю чувства неловкости или стыда, что мне не удалось отгадать. Отдельно хочу низко в пол поклониться команде профессионалов-тренеров, которая готовит конкурсантов. Это, конечно, фантастика! Я просто в шоке от того, насколько классно они создают эту иллюзию, что даже непрофессиональные люди начинают имитировать звуки, как будто они реальные профессионалы. Как вы считаете, нужно быть профессионалом в музыке, чтобы с точностью понимать, какой человек является певцом, а какой нет? Может, есть определение факторы, по которым легко получалось определить не поющего человека на шоу? Если человек поет под фонограмму или под плюс, неважно, профессионал он или нет, я всегда смогу отличить, всегда услышу, поет он живьем или под фонограмму. Или если поет какой-то не очень профессиональный человек, но которого хорошо записали в студии, подтюнинговали, я тоже всегда слышу. Я считаю профессионалами тех людей, которые умеют все-таки петь вживую. Все люди, которые не умеют петь вживую, но думают, что они певцы, обесценивают профессию. У нас вообще это модно: то все были юристами повально, экономистами, потом все стали дизайнерами, как будто на дизайнера не надо учиться. А сейчас все считают, что они актеры и певцы. Слава богу, нет такой моды на хирургию, а то бы все подумали, что они хирурги. У нас, артистов и певцов, очень тяжелый труд, но его умудрились обесценить, потому что актерская профессия как бы субъективна: вроде играет, как может, из серии – «я художник, я так вижу». И в вокальной профессии все считают, что можно выйти и рот пооткрывать под фанеру, и вот я тоже музыкант. Очень грустно, но факт. Есть, конечно же, признаки, как человек на верхних нотах работает мимикой, как открывает рот, как у него работает гортань – опускается, не опускается. Я вижу, если костюм позволяет, как он дышит – как вокалист или не как вокалист. Как держит микрофон, под каким углом, на каком расстоянии. Я все это вижу. Но дело в том, что их так учат, и они, как обезьянки, повторяют, репетируют то, что нужно. Мы же, по большому счету, в вокальной и актерской профессии тоже пытаемся повторить, собезьянничать, спародировать. Но это долгие годы тренировок, и, конечно, с необходимостью издать звук. Но участники шоу делают это так правдоподобно, что кажется, что это реально человек, который понимает, что такое вокальная профессия. И вдруг «Ба-бах!», и ты профан, ты ошибся, оказывается, он не певец. И это, конечно, честно скажу, прямо колоссальный шок. У Вас много знаковых ролей в мюзиклах. Расскажите, какой образ Вам наиболее близок, а какой давался труднее всего? Слушайте, не буду даже скромничать. В моей жизни практически не было ролей, которые были бы проходными. Только если в самом начале моей карьеры, когда я была еще щенком, даже еще до института актерского, когда играла в ансамбле. А так я начала сразу с главной роли в мюзикле «Дракула», который привезли чехи со словаками. Потом был мюзикл «Иствикские ведьмы», благодаря которому я, кстати, обрела профессию актерскую, потому что была утверждена на роль Алекс вместе с Нонной Гришаевой и еще двумя исполнительницами. Но в итоге меня в ансамбль внесли, но на сцену в качестве главной героини Алекс не выпускали. И я спросила: «А почему вы меня не выпускаете? Дайте мне сыграть роль». А мне сказали, что где-то надо только петь и этого достаточно, а где-то надо еще и играть довольно сложные актерские сцены. И тут я поняла, что мне необходима актерская профессия, чтобы я в этих сценах была убедительна. И, наивная такая, говорю: «А если я пойду и получу эту актерскую профессию, вы меня выпустите в роли Алекс на сцену?». И мне сказали: «Ну конечно!». И я поступила к Марку Захарову, и получила вторую полноценную профессию. Я – абсолютный профессионал! Я играю в кино и на сцене как дипломированный артист, пою в театре и на сцене как дипломированный музыкант. Но при этом говорю, что я какая-то в этом смысле очень счастливая артистка. Я играла Татьяну Ларину, больше десяти лет играла Маргариту в «Мастере и Маргарите», потом, спустя определенное количество лет, все-таки сыграла в «Иствикских ведьмах». В «Зорро» играла главную героиню Луизу, в «Чикаго» – главную героиню Рокси, в «Монте-Кристо» – Мерседес. Сейчас в рок-опере «Иисус Христос – суперзвезда» играю Магдалину, в «Сирано де Бержерак» – Роксану. Даже не пойму, какая из этих ролей мне больше нравится. Они все разные. И мне нравится сегодня быть чистой и непорочной Татьяной, завтра самопожертвенной Маргаритой, на следующий день – преданной Магдалиной. А через день сыграть абсолютно сумасшедшую, всю жизнь ждущую и верящую в любовь Мерседес. А еще я вхожу, кстати, в Книгу рекордов Гиннесса как самая молодая исполнительница роли Донны Шеридан в мире в мюзикле «Мамма Мia!»: актриса, которая играла дочь моей героини, в реальности всего на шесть лет моложе меня. То есть даже такое в моей жизни было. В этом смысле я абсолютно счастливый человек, который сыграл все. И думаю, что сыграю еще. Анастасия, и Вы, и Анна Ковальчук сыграли роль Маргариты из романа Михаила Булгакова. Вы не боялись сравнений, когда соглашались на роль? Все-таки образ в исполнении Анны уже давно стал знаковым в актерской среде. Во-первых, в этом спектакле Анна Ковальчук играла со мной уже только Геллу, и это ей давалось блистательно. Во-вторых, как можно сравнить драматическое кино и мюзикл? Это Юлия Снигирь должна бояться сравнения с Анной Ковальчук, потому что она тоже сыграла в кино. А если говорить о двух прекрасных артистках, Анне Ковальчук и Юлии Снигирь, и, допустим, обо мне на сцене в качестве Маргариты, то, к великому сожалению, актрисы не смогут вообще со мной конкурировать, потому что то, что делаю на сцене я, они просто не умеют. Это же не просто сыграть роль. А кто будет петь высокие ноты и при этом обливаться слезами? А душу кто в них вкладывать будет? А кто будет в танго поддержки делать, танцевать? А петь, имитируя полет, и потом уходить в поддержке на танцоров. Кто это может сделать? Они этого сделать не смогут, поэтому сравнение будет не в их пользу. Не потому, что я такая крутая, просто в этой профессии я – одна из лучших. Недаром меня называют «Королевой мюзикла». Вот и все. А если говорить про роль, где я действительно боялась, что меня могут сравнить, и я проиграю, это роль Бетси Тверской в «Анне Карениной» Карена Шахназарова. Конечно, я очень сильно волновалась, что будут сравнивать со старым фильмом, где Бетси Тверскую сыграла Майя Плесецкая и сыграла блестяще. Все-таки это легенда. Но, к моему удивлению, восхищению и радости, мне удалось роль сделать таким образом, что и зрители, и кинематографисты, и все, кто меня встречал, говорили, что я справилась с ролью блистательно, сделала это совершенно по-другому. Во многих постановках Вы выполняете цирковые трюки. Что самое сложное приходилось делать? Да, действительно, мюзиклы, где быстрые перемены декораций, полеты и так далее, – очень опасный жанр. Пожалуй, сравним только с цирком и, не знаю, с работой спасателей или пожарных. Я видела, и как ноги ломали на сцене, и как паркурщик прыгнул и раздробил лицо и челюсть танцору, и как одна артистка упала, и у нее локоть вывернулся в другую сторону… У нас правда непростая профессия. А самый опасный спектакль в моей жизни – это «Вий», где я играла Панночку. Там со мной работали цирковые сотрудники, от которых зависело, останусь ли я жива после спектакля, потому что я на лебедке взлетала на высоту метров пять и летала не только над сценой, но и над зрителями, и потом еще надо было грамотно приземлиться. Однажды был случай, после которого я отказалась с одним артистом работать. Не буду называть его имени, дабы все-таки быть корректной, хотя, конечно, считаю, это было очень непрофессионально. Как-то один из двух тросов, которые крепятся к лебедке, на которой я должна повиснуть, наверху перекрутился, и получилось, что я повисла на одном тросе. Актер должен был этот трос поправить, потому что это не только наша с ним безопасность, но и зрителей, над которыми мы летаем. Но он этого не сделал, и когда я взлетела, я повисла на одном тросе, а потом еще и он сверху сел. В итоге у меня перекошен позвоночник, дикая боль, а это середина первого акта, и дальше еще целый спектакль играть. Когда опустились вниз, я не смогла идти, меня просто за ногу оттащили со сцены, вызвали скорую, вкололи блокаду, и так я доигрывала спектакль. И потом я сказала, что с этим партнером, к сожалению, отказываюсь работать, потому что должен срабатывать все-таки мозг, человек должен уметь реагировать. Он причинил вред моему здоровью, он рискнул своей жизнью, и главное, он рискнул жизнью зрителей. Это было ужасно. Но я продолжала потом работать в проекте, но уже с другим партнером. А потом ушла, потому что решила немножечко очистить свою ауру от ролей, в которых надо играть нечисть. В 2014 году между Вами и Анастасией Стоцкой произошел разлад из-за роли в мюзикле «Чикаго». А в каких Вы сегодня отношениях? Слушайте, это такая надуманная история, нас просто столкнули лбами, потому что очень хотелось какого-то инфоповода. Просто тогда утвердили меня, а не Настю. Не знаю, она говорит, что ее тоже утвердили, но, честно говоря, мне все равно. Просто играла я, а не она. Она, конечно, сильно расстроилась, обиделась. Потом журналисты что-то сказали про меня, что-то про нее, хорошо сыграли на ее ущемленном самолюбии. А потом, спустя время, мы просто поговорили. Сейчас мы с ней в очень приятных, теплых, хороших отношениях. Она нормальная девочка. Профессионал. Анастасия одна из немногих, про кого я могу сказать, что то, что умею делать я, она тоже на это способна. Очень талантливый человек, очень трудоспособная, хорошая певица, хорошо танцует. Эффектная, фактурная, хорошая актриса. Сейчас она осталась больше в мюзиклах, а я стала создавать свои авторские материалы. Я все пою чужие песни, чужой материал. А мне очень хочется, чтобы я ассоциировалась не только с ролями, которые играю, но, чтобы люди почувствовали то, как я чувствую мир. Поэтому я стала писать тексты, музыку, записывать свои песни, сейчас активно их выпускаю на цифровых площадках. Анастасия, Вы являетесь ученицей Марка Захарова. Чем его школа отличается от остальных? Какой самый главный совет Захарова усвоили? Я прошла невероятную школу жизни. Когда я поступала, меня брали везде. Но почему-то к Марку Анатольевичу было сложнее всего поступить. И когда я поступила, поняла, что если к нему так тяжело поступить, то он точно меня чему-то научит. И, поступив, продолжала доказывать, что имею право здесь учиться, потому что он сказал: «Я просто так дипломы не выдаю». Красный диплом вообще два человека получили – я и еще одна девочка. Поэтому я очень горда тем, что училась у Марка Анатольевича. А какой самый большой совет? Дело в том, что у меня внешность героини-красотки. И Марк Анатольевич мне сказал: «Слушай, героиню ты сыграешь и без меня, тебе для этого и учиться не надо, просто будь как по Станиславскому – ты в предлагаемых обстоятельствах. А вот стать человеком, который создает образ, и сыграть не себя, расширить диапазон своих возможностей, я могу тебя научить». Поэтому первые три года я страдала ужасно. Мне казалось, что я испытываю самые ужасные унижения, которые только вообще могут быть. Я была не востребована на курсе, никому была не интересна. И Марк Анатольевич мне сказал: «Пробуй, ищи, потом у тебя не будет на это никакой возможности». И я пробовала, искала, играла убогих, косых, хромых, несчастных. И лишь на четвертом курсе я стала востребована на курсе, потому что пришло время выпускать дипломные спектакли, а в любой пьесе, конечно же, есть героиня. И тут понеслось, всем я стала нужна, всем стала важна, всем понадобилась для того, чтобы выпуститься из института. Но за эти первые три года сопротивления я получила профессию, научилась быть некрасивой. Вот у меня спрашивают: «Какая у вас рабочая сторона?». Для меня не существует вообще этого вопроса. Что значит рабочая сторона? Меня мастер научил плакать, смеяться, не задумываясь над тем, красиво я выгляжу при этом или нет. Я должна трогать душу зрителя. И все. Если вы посмотрите любой стоп-кадр, человек, когда по-настоящему смеется или по-настоящему плачет, некрасивый. Но он некрасивый с точки зрения мимики и безумно красивый с точки зрения энергии, эмоций. И ты ему доверяешь, ты за ним идешь, ты ему сочувствуешь, ты с ним в этот момент. Это и есть профессия. Настоящая, истинная профессия. Следите за современным «Ленкомом»? Удалось ли ему сохранить традиции Марка Захарова? Слушайте, ну кто я такая, чтобы оценивать тех последователей, кто вырос и впитал в себя энергию мастера, его знания, его чутье. Я могу только радоваться и восхищаться, потому что на самом деле это было бы справедливо. Не могу обсуждать коллег и за них говорить, правильно ли это, соблюдают они традиции или нет. Но, например, здорово то, что все, включая администрацию, дирекцию, приняли решение изменить название на «Ленком Марка Захарова». Ведь это абсолютная правда: он создал этот театр. Я думаю, что они приложат все усилия для того, чтобы сохранить и приумножить именно те традиции, которые транслировал, которыми пропитал, которые воспитал в артистах этого театра Марк Анатольевич. Сейчас Вы больше сосредоточены на театральной деятельности, приостановив съемки. Когда ждать Вашего возвращения в кино? Сначала у меня была активная работа в кино, потом меня просто поглотил театр. Это как повышение квалификации, как новый институт закончить. Когда меня ждать в кино? Когда предложат качественную, хорошую роль. Я с удовольствием, но у меня есть нюансы: я не хочу в кино материться, но в последнее время это как-то очень модно. Мне такие сценарии присылали, когда я не понимала, как на это реагировать, когда мне нужно, не стесняясь во всех выражениях, материться. Я считаю до сих пор, что это не моя история. А, во-вторых, с тех пор, как кино стало не по телевидению, а на платформах, очень много появилось обнаженки. И если раньше это были какие-то деликатные моменты, то сейчас все голые ходят по причине и без, то есть непонятно, зачем надо в этот момент раздеваться. Мне не так давно предлагали роль в сериале «Опасная близость». Там сыграла Елизавета Боярская роскошно абсолютно. Но там, как в кино специализированном. Я так, наверное, не готова уже. Если раньше, по молодости, какие-то были моменты смелости в этом отношении, то сейчас я не могу, не понимаю. Я не смогла бы сниматься ни в таком кино, как «Содержанки», ни в каких-то других фильмах. Вот если будет роль, которая будет направлена на что-то другое, – может быть. Мне, наверное, надо в какой-то возрастной ценз перейти, чтобы я уже была не героиней, а, не знаю, бабушкой. Как-то эти тенденции современного кино пока мне чужды. И сейчас я занимаюсь песенным творчеством, как уже сказала. То есть пробую себя в качестве композитора, автора музыки. Анастасия, Вы уже давно являетесь одной из самых востребованных актрис. Важно ли Вам получить звание заслуженной артистки? Я думаю, что любому артисту это важно. И те, кто говорит, что это неважно, наверное, лукавят. Я не могу сказать, что это самоцель, но, тем не менее, мне будет очень приятно, а главное, это будет подтверждением того, что все, что я делаю, действительно кому-то нужно и важно. Мне приятно было получить серебряную медаль от ФСИНа за вклад в культуру. Мне было приятно, что за мои концерты, за мое волонтерское движение, за то, что я возила гуманитарную помощь и продолжаю возить в составе добровольческой фронтовой бригады к ребятам, мне в Музее вооруженных сил в Министерство обороны вручили медаль и свидетельство о том, что я участник СВО. Какие-то такие знаки отличия очень важны. Есть многие благодарственные письма и грамоты от разных структур. Я всегда помогаю, и для меня это важно. Важно быть нужным этому обществу, важно быть нужным народу, для которого я служу в искусстве. Важно приносить какую-то пользу, а не просто выступать. СВО и ситуация в мире во мне открыли совершенно другие ресурсы. Я стала делать большое количество различных концертов, в моей жизни появились иные смыслы, я много стала заниматься благотворительностью. Но не той, когда на красивых вечерах жертвуешь деньги, а той благотворительностью, когда едешь в госпиталь, ходишь по палатам, поешь ребятам песни, опускаешься перед ними на колени и держишь их за руки. Когда ездишь в реабилитационный центр, где общаешься, поешь, поддерживаешь членов семьи участников СВО, когда едешь на передовую и выступаешь в лесополосе, без всяких райдеров. У меня спрашивают: а в каких гостиницах вы там живете? Мы живем с солдатами, и это прекрасно. Они о нас заботятся и защищают, мы разделяем с ними единый стол, едим то, что едят они. И также порой попадаем в ситуации, когда на сутки у тебя в распоряжении ведро воды. И вот как хочешь, так и распоряжайся. Ты начинаешь по-другому ощущать жизнь. Ты чувствовать начинаешь по-другому землю, на которой ты живешь. Ценность каждого дня возрастает. Те люди, которые привыкли к обыденным вещам, перестают ценить простые вещи. А когда ты в течение недели ночью подскакиваешь и бежишь к окопу под ракетной опасностью, когда выступаешь там, где недалеко от тебя сбивают дроны, ты ценишь этих ребят и то, что в твоей жизни происходит. Ты потом возвращаешься сюда, как они говорят, на большую землю, и по-другому воспринимаешь те блага, которые тебе дает жизнь. И это безумно важно. Поэтому, да, конечно, я бы хотела иметь звание заслуженной артистки России. Когда в 2022 году Вы представили песню «Россия моя», многие стали писать о Вашем противостоянии с SHAMAN. Какой была Ваша реакция на обсуждения в Сети? Задумывались о дуэте с Ярославом Дроновым? Да, были ресурсы, на которых было несколько миллионов просмотров. Но вы поймите, меня никто не поддерживает, никто не продвигает. И поэтому я априори не выдержу конкуренции против тех, у кого есть бюджеты на ротацию песен. Я это делаю просто в госпиталях, на фронте, в домах культуры для членов семьи СВО и участников СВО, на цифровых площадках. И среди моих зрителей больше военных, потому что такое уже с ними большое количество частей объезжено, и песни мои знают больше там, чем здесь, скажем так, на гражданке. У того же SHAMAN все немножко наоборот. Он здесь, на большой земле, работает на телевидении. А я езжу туда, в лесополосах выступаю, в блиндажах под землей. Там нет миллионной публики. Там тридцать парней, и эти тридцать парней, перед которыми я выступаю, вызывают во мне эмоционально намного большее чувство ответственности, чем если бы я вышла на многотысячную публику. Это сложно на самом деле описать. А хотела бы я спеть с Ярославом? Ну я же понимаю реальность, понимаю, что это большой проект в шоу-бизнесе. А я – такое андеграундное движение. Поэтому очень маловероятно, что это произойдет. Но если произойдет, я буду этому рада. Он весьма симпатичный парень. Почему нет? Анастасия, Вы стали победительницей конкурса «Мисс Краснодар» в 17 лет — в нежном возрасте с еще не до конца сформированной психикой. Как Вы себя ощущали после победы? Как относились к возросшему вниманию? Слушайте, это было очень уже давно. Но могу сказать, что у меня были большие проблемы с осанкой, я очень плохо ходила, и меня мама отдала в модельную школу только для того, чтобы меня научили красиво ходить, двигаться и преподносить себя как девочка. Не более того. И этой цели я достигла. А потом мне стало очень скучно. Мне захотелось как-то проявить себя. Пошли всякие конкурсы красоты. Я еще не зарабатывала, но очень хотела что-нибудь выиграть. И не относилась к конкурсам красоты, как к чему-то очень серьезному, всегда проявляла себя творчески. Если была какая-нибудь визитная карточка, то я танцевала, пела и переделывала песни. Если показ в купальниках, все девочки с очень серьезными лицами, как снежные королевы, безэмоциональные, важные, а я могла снять каблуки, кинуть цветы, помахать руками, улыбаться. Всегда привлекала к себе внимание, и в основном, кстати, занимала не первые места, а получала призы зрительских симпатий. Какие привычки остались из модельного прошлого? Как сегодня поддерживаете молодость и красоту? Господи, это было так давно. Это была такая разминка перед прыжком в серьезную профессию и во взрослую жизнь. Я бы сказала, что слишком большое значение придают моему модельному прошлому: я же не Наталья Водянова, чтобы сказать, что посвятила этому всю жизнь. Подростковое время – не более того. Какие привычки? Я до сих пор умею профессионально ходить по подиуму. Умею позировать, как фотомодель. Умею сидеть на гриме долго и неподвижно. Но для меня модельная история скучная, потому что гораздо веселее и интереснее – театр, кино, песни, где шире диапазон возможности выразить свои эмоции. И это, конечно, бесценно. Я нашла свою клинику. Есть прекрасный, замечательный специалист, я доверила ему себя, но пока ничего хирургическим способом себе ни отрезала, не пришивала. Но обязательно уже косметология современная, хорошая косметика. Слежу за питанием, считаю, сколько ем калорий. Прогулки по парку, велосипед, плавание – заставляю себя двигаться. Ношу часы с шагомером, смотрю какая подвижность. Мониторю, сколько воды выпила. Весы в помощь – не самый приятный друг, но тем не менее. То есть четко контролирую, сколько трачу энергии, сколько поглощаю. Стала следить за собой, ездить в Кисловодск, в санаторий – погулять по парку рядом, и процедуры, и воздух шикарный. Мы недавно вернулись с China Fashion Music Fest 2025 в Хайнане, где я и пела, и вела его, а также выступала в качестве сопродюсера и соорганизатора. Все отправились на экскурсию, а я – в медицинский центр на диагностику к профессору, на иглоукалывание и массаж. Бросила курить электронные сигареты. То есть переформатировала свое сознание. А что делать? Хочешь хорошо себя чувствовать – следи за собой. Стараюсь высыпаться, что вообще большая роскошь для нас. Тренирую память, чтобы не было деменции. В этом смысле мне профессия сильно помогает, постоянно надо что-то учить. Работаю над собой, делать нечего. Анастасия, Вы с супругом не только расписались в ЗАГСе, но и обвенчались в церкви. Расскажите, как решились на такой важный шаг? Многие пары проходят обряд венчания после долгих лет брака. Вот как я рассказывала, что нет худа без добра, так и в том, что на нас негативно влияет, надо всегда смотреть, для чего эта ситуация тебе дана, что она в тебе раскрывает. Когда на нас обрушились всеобщее негодование и травля со стороны хейтеров, со стороны прессы, какие-то гадалки на нас гадали, психологи нас разбирали, в какой-то момент стало так обидно, как будто бы это первый и последний развод вообще в истории человечества. Прямо катком по нам проехались. И в какой-то момент было так тяжело, что мы оба друг на друга посмотрели и сказали: нам надо под крыло Господа Бога, иначе мы просто не выдержим. И это произошло одновременно. Вот мы раз и почувствовали, что в этом наше спасение. И стали готовиться к венчанию. Это целый процесс. У нас была трезвая свадьба, потому что мы расписались 7 мая, само празднование свадьбы было 29 мая, а 30 мая было венчание. А перед венчанием постишься, нельзя ни есть, ни пить. Много серьезных ограничений. Нельзя ругаться, нельзя обижаться, надо исповедаться, причащаться. Мы все это сделали. И когда 29-го у нас было празднование, мы всех напоили, накормили. А сами сидели, пили воду, соки и жевали травку. Все это было, конечно, волнительно и нервно. Это было огромное испытание, эмоционально все прошло. Мы опоздали на венчание. А перед венчанием даже пить нельзя. И в итоге первое, что попало мне в рот, это ложка кагора во время самой церемонии. Но это было уже почти вечером. Представляете, мое состояние? Я, конечно, во время венчания рыдала. И какой-то катарсис, очищение, благословение – все эмоции испытала. Для нас это было, честно говоря, намного сильнее, важнее, ответственнее, чем просто штамп в паспорте. Несмотря на то, что у Романа был долгий брак и дети, у меня было несколько браков и свой опыт жизненный, венчание — это то, что произошло у него и у меня впервые. Это очень сильно нас объединило, сделало из нас семью настоящую. Причем, когда мы решили венчаться, нас очень большое количество людей, даже друзей, которые реально хорошо к нам относятся, отговаривали. Говорили, что из их знакомых, кто венчался, потом многие развелись. Когда ты принимаешь решение идти под Богом по этой дороге, то дьявол делает все для того, чтобы ты потерял веру в Бога и отказался от пути намеченного. Как перед венчанием, так и потом. И, наверное, года полтора мы были практически на грани. Но мы уже знали, готовились к этому, поэтому стиснули зубы и шли вперед. Испытания были по всем фронтам – и финансовые, и друзей мы потеряли, и работу потеряли. И даже родственники некоторые нехорошо повели себя: это ваши проблемы, сами разбирайтесь. Мы настолько были в шоке от того, что происходило, но шли вперед. И сейчас мы как будто под покровом Божьей благодати вообще по-другому живем. Не ссоримся, как нас не провоцировали, что якобы у него там кто-то есть, и у меня кто-то есть. Но им было очень сложно это сделать, потому что мы ни на один день с мужем не расстались. Один раз провели ночь порознь – в монастыре, где сказали: «Братья – сюда, сестры – туда». И несколько дней, когда самая травля была, все эти ужасные передачи выходили, и я попала в реанимацию с нервным срывом. А муж просто жил в машине под окнами больницы, не ездил вообще домой. И больше мы не расставались ни на один день. Уже пять лет. Ни на один день! Брак можно расторгнуть брак или заявить о потере паспорта, тебе выдадут новый, и даже не будет вообще упоминания о том, что ты был женат. А венчание — это по-другому. К Господу Богу не придешь и не скажешь: «Я тут ошибся, что-то она мне разонравилась, давай-ка с другой повенчаемся». Это раз и навсегда. И мы настолько понимали, что друг друга любим и хотим вместе быть под Богом, что у нас не было сомнений. Когда люди венчаны, они оба несут колоссальную ответственность не только друг перед другом, но и перед Господом Богом за любую ссору, за любое недопонимание, и уже не будешь наотмашь ссориться, посылать друг друга куда-нибудь. Прежде чем делать любые резкие движения, смотришь на иконы и понимаешь, что в свидетелях у тебя были святые, а благословил вас сам Господь Бог, сам Создатель. И все это уже приобретает совершенно иную степень ответственности. Я безумно благодарна всем тем, кто так нас уничтожал тогда, за то, что они подарили нам невероятное счастье. И если бы у нас изначально все складывалось, как у всех, позитивно и хорошо, возможно, мы бы уже разошлись. Но за счет того, что нас так сильно преследовали, так сильно обижали, так сильно уничтожали, нам пришлось поверить, нам пришлось прийти за защитой к Богу, нам пришлось почувствовать себя еще сильнее. Это очень сильно на нас повлияло. Мы оба переродились. Я стала другой, с другими качествами, чем была до встречи с Романом, и он тоже. В браке с Романом Вы впервые взяли фамилию мужа. Насколько тяжело Вам дался этот шаг? Да, это четвертый мой официальный брак. Но впервые я взяла фамилию мужа, потому что впервые полюбила по-настоящему. Впервые почувствовала, что я замужем. Именно за мужем. Что он есть в моей жизни, что он обо мне заботится, что у меня семья. И поэтому для меня это было важно, и было важно для него. Это полное принятие супруга и данности того, что я его жена. Впервые я испытала эту необходимость, это ощущение. После перенесенной операции Роман стоял под окнами больницы 8 часов и ждал, пока Вы не покажетесь. А какие еще поступки совершал он ради Вас? Чем покорил? Роман не просто восемь часов простоял под окнами. Он несколько дней жил в машине. Он лазил через забор, его гоняли охранники. Это, конечно, отдельная история. Чем покорил? Впервые меня кто-то полюбил. Не мой статус, не меня на сцене красивую, на каблуках, в наряде, с роскошными наклеенными ресницами и прической. Он меня полюбил такую, какая я есть: домашнюю, простую, с хвостиком на голове, в шортах, в майке, копающуюся в грядках, любящую побегать по полю, искупаться не на Мальдивах в красивой воде, делая фоточки, а просто в деревне, в озере. Сентиментальную. Фильмы смотрю с ним, и, если там какие-то трогательные моменты, я просто умываюсь слезами. Он включает мне новости и идет, допустим, кофе делать. Возвращается – я сижу, новости смотрю вся в слезах: там показали бабушку слепую, которая для бойцов вяжет носки. Мне впервые не надо что-то из себя строить, показывать какую-то успешность. Я вот такая: наивная, доверчивая, смешная, в чем-то глупая, в чем-то умная, где-то жесткая, где-то капризная. Впервые в моей жизни появился мужчина, который не позволяет мне поднимать ничего тяжелее килограмма. Я перестала носить сумки, у меня в руках – маленькая сумочка либо телефон. А он будет идти, увешанный пятью сумками, катить четыре чемодана, но мне не позволит ничего взять в руки. Он единственный мужчина в моей жизни, который заставил меня почувствовать себя женщиной. Мы останавливаемся, он, какая бы ни была погода – холодно, ветер, дождь, что угодно, обходит машину, открывает дверь и подает мне руку. Я не имею права выйти из машины, пока муж мне не подаст руку. Он взял на себя решение всех бытовых вопросов. Я не знаю даже, сколько у нас квартплата. Я живу в мире без денег, как ребенок. Я не обременена всеми бытовыми процессами. Он полностью все вопросы закрывает самостоятельно. Он очень вкусно готовит. Я редко готовлю. Он говорит: «Ты устала, отдохни, ты играла в спектакле, я сейчас тебя накормлю». Чем он меня покорил? Да всем! Обо мне никто никогда так не заботился. Никогда в жизни. Всегда все себя любили. Все посвящали всё себе. А я максимум была предметом гордости, либо дружбаном. А тут я – женщина! Впервые в жизни я женщина, да еще и любимая женщина. Поэтому ему просто нет равных. Это лучший мужчина, которого я встречала в своей жизни. Без ложной скромности могу сказать, что я – счастливая женщина, и мне очень повезло. Более того, я потеряла очень много подруг, которых коробило от того, что мы никогда не расстаемся. А как вы друг от друга отдыхаете? Я говорю: «Как в том анекдоте, я не напрягаюсь». Мы не устаем друг от друга. Пойти с девчонками? Нет, не хочется. Мужа зовут приятели пиво попить, в баню сходить, куда он раньше регулярно ходил. И он говорит: «Не хочу». Это очень людям не нравится. Как же так? Мы не устаем, и нам всегда хорошо друг с другом? Подкаблучник? Ну и что? Называйте, как хотите. Он подкаблучник, и я подкаблучник. Я у него под каблуком, а он у меня. Так и живем.