Сын об отце: «Высоцкий не особенный. Он настоящий»

25 июля — день памяти Владимира Высоцкого. В этот день он ушёл из жизни в 1980 году в возрасте 42 лет. В конце мая при поддержке Российского фонда культуры Национальная библиотека Удмуртской Республики провела четвёртый литературный фестиваль «На родине П. И. Чайковского». Одним из гостей фестиваля стал сын Владимира Семёновича, директор культурного центра-музея «Дом Высоцкого на Таганке» Никита Высоцкий. Он дал «Сусанину» эксклюзивное интервью, рассказав об отце как о человеке, который с одной стороны, был востребован современной ему эпохой, с другой — остаётся актуальным и по сей день.

* * *

— На ваш взгляд, стоит ли продвигать творчество Высоцкого сегодня?

— При жизни Высоцкого никто не продвигал. Его не показывали на центральном телевидении, запрет существовал. У него не было серьёзных больших интервью в прессе. Не то чтобы он был совсем под запретом. Если хотите, сложилась такая сеть людей, которые продвигали его творчество.

Это были люди, получившие возможности, связанные с «магнитофонной революцией», с ксероксами и прочими вычислительными машинами. Этой множительной техникой пользовались как самиздатом. И это касалось не только Высоцкого. Также самиздатовским образом тиражировались поэты серебряного века: Ходасевич, Гумилёв, даже Ахматова. И вместе с ними Высоцкий, Галич, Ким, Окуджава.

И такая вот сеть людей, которые продвигали творчество Высоцкого, может быть, сами того не осознавая, добились того, что Высоцкий был одним из самых тиражируемых. И это осталось после его смерти. Сейчас другие возможности, самиздат никому не нужен, потому что всё есть в интернете, но люди-то остались.

И основную роль в продвижении Высоцкого после его смерти сыграли именно эти люди. Ими никто не руководил. Иногда они объединялись в какие-то клубы, сообщества любителей творчества Высоцкого. И в Ижевске есть такой. И вот этот процесс — он основной. И сказать, что кто-то во главе его — я или «Музей Высоцкого» — это неправильно.

Именно эти люди сыграли серьёзную роль в очень тяжёлые годы, когда считалось, что всё, что было при советской власти, было ужасно. И кроме лагерей, нищеты, несправедливости и гонений ничего и не было. Что несправедливо. Было, конечно, очень много страшных вещей, и это правда. Просто 1960-70-е годы — это был огромный рывок для культуры. Это было невероятно насыщенное культурой и научными открытиями время.

Мы этим временем во многом пользуемся до сих пор. И в тот момент мы начали выкидывать всё, говорить, что нам ничего не надо, сейчас появятся новые Тарковские, Бондарчуки, Высоцкие, Окуджавы… и мы не будем знать, что с ними делать, если будем оборачиваться назад. Было такое время, и именно эти люди, которые были ещё живы, они очень многое сумели сохранить. И не только документы, артефакты, связанные с художниками и творцами той эпохи. Они сумели передать благодаря своей активности всё это новым поколениям.

— Остаётся ли Высоцкий актуален?

— Сейчас, когда мы стали говорить: «А где же, а что же?», — оказалось, что есть к чему обратиться. Есть совершенно потрясающая литература, которая написана 50-70 лет назад, но при этом современна, как настоящая литература. Как современен Чехов, сколько бы ни прошло времени с его дня рождения, дня смерти.

В этом смысле Высоцкому повезло. Насколько это актуально? Считаю, что настоящая культура, как и настоящая наука в сравнении с модными вещами и эзотерическими знаниями, не могут быть не нужны. Другое дело, что из-за разных причин это настоящее может не прийти к нынешним молодым людям. И задача людей постарше — отдать то, что мы любили, то, что сделало нас другими — лучше, чем мы могли бы быть.

Нельзя сказать, что Высоцкий какой-то особенный, и вот его надо, а Вертинского или Ахмадулину не надо. Это всё настоящее. Кстати, многие люди, которые интересуются Высоцким, которые приходят к его творчеству, отмечают, что он как локомотив вытаскивает за собой другие имена — тех людей, с которыми он был связан. Например, театр на Таганке — великий совершенно театр. И вокруг него Трифонов, Абрамов, Эрман, Вознесенский, Евтушенко, Окуджава — пройти мимо этих имён, когда начинаешь интересоваться, невозможно.

Поэтому я считаю, что настоящее нужно и востребовано всегда. И Высоцкий в том числе. Другое дело, что у Высоцкого есть одна отличительная черта, которой нет у многих других поэтов. Когда-то Бродский сказал, что поэзия — достояние 2% населения; и, если бы ему удалось превратить эти два процента в четыре, он считал бы себя великим поэтом.

И он же говорил, что Высоцкий сделал поэзию народным достоянием.

— Именно он?

— Не только он. Когда на поэтические вечера собирали стадионы, когда поэтические сборники того же Евтушенко в 50 тысяч экземпляров — это очень много. Вот это Высоцкий сделал. Он по-прежнему не элитарный поэт. Это неплохо — элитарная поэзия, эти вот 2%. Это не значит, что оставшиеся 98% хуже. Но люди, не способные воспринимать, пусть никто не обижается, Пастернака и Мандельштама… А Высоцкого способны воспринимать, он нашёл такую поэтическо-музыкальную форму, что поэзия стала достоянием народа. В этом смысле так и остаётся.

Высоцкий на концерте в Театре на Таганке, 23 апреля 1979 года. Фото Игоря Пальмина (wikimedia.org)