Стихи Высоцкого уровня. Никита Высоцкий - о военной поэзии и конкурсе «АиФ»
В год 80-летия Победы в рамках масштабного просветительского проекта «Мы победили!» aif.ru объявил среди читателей поэтический конкурс «Рифма Победы». Накануне финала к нам в гости приехал директор Музея Владимира Высоцкого – Никита Высоцкий, возглавивший экспертную комиссию конкурса.
«Можно подделать слезу, но не эмоцию»
Ольга Шаблинская, aif.ru: Никита, идею нашего конкурса вы поддержали тут же и охотно...
Никита Высоцкий: Из уважения к вашему изданию и к самой теме. Для меня это честь – участвовать в таком начинании. Может, я невнимательно следил, но подобных поэтических конкурсов на серьёзном уровне не видел. А это то, что правильно. То, что нужно. И я, признаюсь, приятно удивлён присланными работами.
Когда мы впервые поговорили с главным редактором «АиФ» Михаилом Чканиковым, он цитировал стихи конкурса – было видно, что воодушевлён. Сам я, пока не познакомился вплотную с работами, старался избегать оценок. Признаюсь, ожидал от авторов какой-то рассудочной интонации. Оказалось, всё наоборот – мне запомнилась невероятная эмоциональность стихов. И она не показная. Читаешь – и ком в горле. Хотя речь о событиях, которые произошли давно, когда нас ещё не было.
– Как вы объясняете такую эмоциональность авторов?
– Можно разными вещами объяснять, но думаю, что правы те, кто говорит, что эти события – не только Победа, но и вся Великая Отечественная – непроходящие. Дело не в том, что сейчас 9 Мая – праздник, способный нас объединить, когда мы немножко раскололись и разъединились. А в том, что в душах людей остался мощный след после войны, и это передаётся генетически. Поэтому и написали люди такие стихи.
Среди конкурсных стихотворений есть те, что сильнее, и те, что слабее. Но общее ощущение, повторю, очень серьёзное и невероятно эмоциональное. Понятно, сейчас мы тоже переживаем достаточно сложный период истории. Мы все надеемся, что это завершится. И завершится победой. Понятно, что есть и потери, и волнения. Может быть, ещё и поэтому настолько глубоко люди переживают. Слезу можно подделать на сцене или в кадре фильма. А когда ты пишешь, подделать эмоцию сложно.
Трагедий в семье хватало
– По поводу искренности. Военная поэзия Владимира Высоцкого невероятно трогает душу – будто эти строки написаны участником боёв...
– Да, у отца совершенно невероятные, пронзительные стихи о Дне Победы и вообще о войне. Военная тема занимала огромное место в его душе, в его творчестве. И он сам об этом говорил, и многие исследователи поэзии Высоцкого, и близкие ему люди. Его отец воевал, и дядя, и тётка. И дядья со стороны мамы – её младший брат-офицер погиб в первые часы войны. Он служил в Прибалтике. Его вторая мама, Евгения Степановна Высоцкая-Лихалатова, тоже имела военные звания (Владимир Высоцкий с 1947 года жил с отцом и его второй женой. – Ред.).
– «Вторая мама», а не мачеха?
– Он сам называл её мамой Женей. И мама Женя была для него важным и близким человеком.
Для Евгении Степановны Великая Отечественная началась с гибели первого мужа, который был военным лётчиком. В общем, трагедий в семье хватало. Потому Победу, когда она пришла, Высоцкий не мог не ощутить, хоть был ещё ребёнком (родился в 1938 году. – Ред.).
Он начал писать первые серьёзные стихи в 1961-м. Например, известная его песня «Я вырос в Ленинградскую блокаду». Её тоже относят к военному циклу. Высоцкий видел этих блокадников. Видел офицеров и солдат, которые приходили с войны. Как сказано в стихотворении «Баллада о детстве»: «Возвращались отцы наши, братья по домам, по своим да чужим». Поэтому понимал, о чём пишет. Война оставила в нём глубокий след – Высоцкий был человеком очень восприимчивым. И я знаю, что к нему серьёзно относились военные поэты – люди, которые сами прошли Великую Отечественную.
Ветераны считали его своим
– А как относились ветераны к Владимиру Высоцкому?
– Я считаю, что их любовь была одной из причин, почему его не тронули. Многие удивляются, как же так: вот других высылали, лишали гражданства, устраивали над ними какие-то публичные казни, как, скажем, над Галичем или над Солженицыным. Отец дружил с высланными – и с Бродским, и с Михаилом Шемякиным. А вот его самого не тронули. Почему? Есть всякие домыслы о том, что его кто-то там прикрывал. Но я уверен, что прикрывала его во многом любовь народа. И ветеранов, потому что в то время, когда Владимир Высоцкий творил, а это 1960–1970-е, движущим поколением были люди, пережившие войну. Они были в руководстве, в силовых структурах, в культуре. Их отношение к отцу, безусловно, ему очень много дало. И от каких-то вещей просто уберегло, давало возможность работать и писать.
– Тем не менее его не издавали.
– Он большой русский поэт, который при жизни не видел ни одной своей строки, напечатанной на родине. Он не был членом Союза писателей – его не признавали. Некоторые пластинки выходили уже после его смерти через много лет, как, например, серьёзные, военные песни, записанные с ансамблем «Мелодия» под управлением Георгия Гараняна. Сейчас любят говорить: что вы делаете из него страдальца, Высоцкий на «Мерседесе» ездил, у него была француженка жена. Страдальцем он не был, однако его запрещали.
И вот ветераны стали его щитом в каком-то смысле, если хотите. Эти люди понимали, что такое война и что такое стихи Высоцкого, а его самого считали своим. Были, кстати, и те, кто думал, что отец тоже побывал на фронте. Порой у него спрашивали: «А не ты ли тот Высоцкий, с которым мы воевали?»
Братские могилы
На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче – гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы –
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне виден вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов –
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов...
Но разве от этого легче?!
Владимир Высоцкий, 1964 г.